Александр Катеруша
05.11.2012
Когда в физике зарождалась теория относительности, у многих возникало ощущение, что земля уходит из-под ног, а весь мир разрушается. Такие «незыблемые» понятия, как материя, время, пространство, вдруг оказались текучими, изменчивыми, иллюзорными. Но физика с этим справилась (по крайней мере, пытается).
Что же произошло с искусством, когда принцип относительности перекочевал туда? В отличие от физиков, художники и не подумали ничего упорядочивать и осмысливать.
Принцип относительности в физике рассматривается между физическим миром и наблюдателем. Если, к примеру, мир уменьшится в миллиард раз, то наблюдатель, уменьшившись тоже, не заметит разницы. Мир может меняться, а наблюдатель, будучи его частью, ничего этого не обнаружит.
Нечто подобное проявилось и в изобразительном искусстве. Если, например, уровень произведения ухудшится в тысячи раз, и во столько же раз упадет культурный уровень зрителя, то изменений никто не увидит. В итоге даже примитивные «каляки-маляки» могут нести слишком сильную информацию для разгоряченного олигофрена. Что же получается?
Искусство не особо пострадает, если его планка будет падать параллельно с планкой зрителя.
Если физики на «свою» относительность отреагировали множеством концепций, то искусство, быстро исчерпавшись, вообще убежало в законы иного плана. Искусство перекочевало в законы маркетинга.
Приняв принцип относительности, искусство потеряло собственные основы. Нет никаких волшебных столпов, нет муз, нет вечного. Отношения между картиной и художником более не осуждаются другими. Это – частное дело. А раз так, то такие понятия как «уровень образованности» или «культура восприятия» вообще не имеют смысла. Любая чертовщина оказывается узаконенной. Да что там, само слово «чертовщина» нынче сопровождается адвокатом.
Искусство пошло по рукам. И лучшая участь, которая ему светила, это оказаться на рынке.
Законы торговцев по-своему очень близки к психологии. Их войны за прибыль разворачиваются даже не на базаре, как многие думают, а непосредственно в головах людей. Сознание потребителя – вот поле маркетинговых войн. Извилины человека – это боевые траншеи торговца.
Искусство интегрируется маркетингом довольно легко – через правило 4 П (По англ. загл. «Продукт», «Продвижение», «Место» и «Цена»). Каждый из этих факторов взаимно соотнесен с остальными, являясь одним из компонентов общей системы. Если, к примеру, у вас плохой товар, но хорошая цена, то все нормально. Или товар хорош, цена высока, но место продаж удачное, то тоже бизнес пойдет. Иными словами, если какие-то одни факторы хороши, то другими можно пренебречь.
Искусство занимает позицию товара в правиле 4 П. Оно, ныряя в котел с остальными четырьмя факторами, уже себе не принадлежит. Искусство становится объектом товарно-денежных отношений между людьми.
Это означает, что при хорошей рекламе и хорошем месте продажи товару уже не обязательно быть хорошим. Остальные факторы «доработают» на своих участках. И тогда конечная цель бизнеса – деньги – будет достигнута.
«Хорошее место продажи» – это, конечно же, «солидная галерея», которая способна приманить к себе определенную публику, эдакий «концентрат клиентов». Галерея обогащает «покупательскую руду».
А вот «Хорошая реклама» оказывается ничем иным, как тем самым снижением культурной планки людей. Навязывая толпам довольно примитивные образы, в их сознании формируют огромную дистанцию с искусством. Стараясь быть корректными, люди не говорят «Дерьмо», а говорят: «Я в этом просто не понимаю». И миллионы от искусства отвернулись, искренне веря, что просто не доросли до столь тонких материй.
Что же делать? Неужели искусство попросту утонуло в общей корзине штампованных изделий? Неужели потоки товарно-денежных отношений смыли его? А что же еще может случиться со всем, что лишено собственных основ? Что же его спасет от «корпоративного поглощения»? Закон рынка прост: деляги сожрут все, что позволит им себя сожрать. Искусство сожрано…
И все же. А что, собственно, мешает искусству вернуть его собственные основания? Если старые основы сломаны, то, спрашивается, почему новые не сформулированы? Где шляются человеческие мозги?
Я пытаюсь сформулировать набор признаков, которые задают предмету искусства самостоятельную ценность, не поддающуюся никаким искажениям и порчам со стороны торговцев. У искусства есть свой набор признаков, которые практически никак не соотносятся с маркетингом. Торгаши, зная тенденции рынка, могут «вздернуть цены» на какую-нибудь курятину, но они не смогут диктовать что-либо в искусстве. Их сознание слишком загрязнено, чтобы вообще иметь дело с искусством. Последнему необходимо лишь определиться с собственными основами.
Рассмотрим их кратко. Хотя, каждый фактор нуждается в отдельной статье.
1. Каждое искусство опирается на свою собственную систему восприятия.
Как известно, человеческая психика построена на множестве разных сенсорных модальностей – зрение, слух, осязание и т.д. Они в свою очередь, разделяются на более тонкие – субмодальности. Например, зрительно можно отдельно воспринимать цвет и его оттенки, освещенность, форму… Каждое направление искусства, претендуя на самостоятельность, опирается на свои каналы восприятия. Ими очерчивается «граница влияния» данного искусства на психику.
Если искусство не может придерживаться четких сенсорных рамок, оно, скорее всего, кочует, бродяжничает. Ярким примером подобной «цыганщины» может выступать так называемый «перформенс». Сначала «художник» калякает «некое нечто». Это произведение не может общаться со зрителем, не обладает самодостаточностью, поэтому нуждается в специальном приложении. Некий гид-клоун устраивает шоу возле «картины». Такое адское и откровенно убогое смешение разных искусств определяется одним – полной неспособностью реализовывать себя в рамках живописи или в рамках театра. Эти два разных направления смешивают, из-за слабости авторов и в том, и в другом. Им нужно втянуть зрителя в как можно большее количество разноплановых восприятий, маскируя свою убогость.
Как-то Влад Троицкий, описывая «Гоголь-фест», пытался мне объяснить, что там не будет вообще никаких объектов. Искусством там выступали, например, цветовые пятна, которые прыгали по потолку, когда на стекляшку от пива направляли лазер. Я искренне удивился, ведь такое «искусство» опиралось на более примитивные уровни восприятия человека. Оно – явная ступенька вниз. На это аргументов не нашлось…
2. Искусство должно активно воздействовать на эмоции и чувства.
Если искусство не является психоактивным, оно просто не дотягивает до глубокого контакта со зрителем. Если работа не оказала воздействия на эмоции и чувства, она вообще не относится к искусству.
Эта составляющая искусства откровенно выбивает почву из-под ног галерейщиков. Ведь те состояния сознания, которые испытывает зритель, являются «исходной данностью». На основе своих переживаний он судит о работе. Они – лучший консультант при выборе произведения. Все остальное – попытки торгаша отвести от собственных переживаний «забалтыванием». Галерейщик пытается подменить собственную реакцию зрителя неким шаблоном, подаваемым под соусом интерпретаций. Оценивая работу, зритель должен хоть на миг отбросить текстовую мишуру и окунуться в собственные переживания. Если они возникают, значит, работа имеет ценность.
3. Искусство должно содержать текст.
Если модальности восприятия человека культурно развиты, то они позволяют кодировать информацию, а также хранить и обрабатывать ее. Искусство можно определить как особое мастерство построения текста. Тогда оно превращается в культурную экспансию человека в ту или иную модальность восприятия. Нуждаясь во все более изощренных знаковых ресурсах, оно открывает все более тонкие оттенки восприятия – субмодальности. В таком ключе эволюция и культурный рост человеческой сенсорики совпадает с развитием искусства.
Если произведение не содержит текста, оно не является искусством. Даже узоры на народных вышиванках содержат свой древний магический текст (обереги на запястьях и шее).
Хорошая работа представляет собой афоризм, составленный из образов. И конечно же, художнику не составит труда его озвучить. Если же он пускается в длительные рассуждения, он просто манипулирует покупателем.
Текст произведения оценивается по двум параметрам: качество его передачи, выражения, а также ценность самого текста. Насколько хорошо художник сформулировал нечто? Насколько интересна, ценна, нова эта мысль? Если хоть по одному из этих критериев произведение не проходит, оно «не дотягивает» как таковое.
По данному фактору художника оценивают как философа. Если у него нет идей, он или ремесленник, или мошенник.
Меня поражают гигантские инсталляции, текстовое содержание которых может занять человека на пару минут, не более. На такое «одноразовое» искусство не хочется смотреть даже единожды, не то, что иметь его перед собой долгие годы.
4. Искусство концентрирует труд автора.
Если произведение сделано несколькими мазками, оно сверхподозрительно. Когда художник претендует на статус даосского мастера, вкладывающего в один жест больше, чем ученик в тысячу, он должен это доказать. Покажите такие мазки китайцу, и, если у него лоб покроется испариной, можете верить в магию художника. Во всем остальном – наглая имитация. Просто не хотел напрягаться. И его несколько мазков не концентрируют в себе ни текстов, ни состояний.
Хорошая работа – это всегда концентрат труда. Сам факт, что перед вами «вещица», в которую вложен труд нескольких месяцев, превращает ее в артефакт. Если результат труда вовлекает зрителя в пристальное и долгое изучение, работа уже обладает ценностью.
5. Искусство должно быть опредмечено, выражено как объект.
Ведь искусство – это способность передавать чувства и идеи через материальные объекты. Без такой передачи все это может оставаться лишь на внутрипсихическом плане. Оно будет обладать духовной ценностью, но предметом искусства не будет. Художник своим творчеством должен именно оживить кусок мертвой материи.
Искусство должно выражаться в объекте. Если этот объект вызывает сильные чувства, выражает ценные идеи, притягивает к себе внимание, он становится артефактом, «волшебной вещью». Все остальное – просто мусор.
Все вышеописанные факторы – попытка обособить искусство от законов торговли, убивающих все живое. Творчеству необходим контакт с настоящими ценителями, способными это творчество поддерживать и получать от него наслаждение. Такие ценители, осознавая негативное воздействие торгашества, должны больше рассчитывать на себя. И тогда просто не будет места под солнцем для всякого рода «консультантов по укомплектованию коллекций».
Все статьи
|
