Александр Катеруша
Проведя в 2011 году пять выставок, мы имели немалое удовольствие созерцать поведение людей, которое, так или иначе, выставка провоцировала. Для нас исчезли какие-либо сомнения в психоактивном заряде работ. То, как люди реагировали на интерьерные маски, позволило нам увидеть множество различных феноменов.
Когда люди взбираются на вершину богатства, у них возникает желание жить в другом мире. Этот мир должен быть совершенно отдельным, благополучным и т.д. Одни мыслят его себе как земной рай, другие – как социальную нирвану (о ней – отдельно). В любом случае, такие люди стремятся заполучить все рафинированное и отгороженное от «этого обыденного» мира. Последний используется как антипод. Через презрение к нему многие богачи могут лучше осознать свой позитив.
Рафинированное, конечно же, должно быть эксклюзивным, редким, малодоступным для других. В зависимости от культурного уровня человека, он может проявить себя как фальшивого чистоплюя, подделавшего аристократичность, а может действительно попасть в рай соприкосновения только с самым прекрасным и удивительным, насколько позволяет этот мир…
В ходе таких устремлений человека возникает потребность и в эксклюзивном искусстве. Не будем касаться вульгарных аспектов исключительности (типа «пудовой бабы из чистого золота»). Исключительность может быть проявлена в таких аспектах, как, например, сложность и тонкость концепции, на которой искусство построено. Тогда обозначается некий элитарный уровень его ценителей. Они заявляют о богатстве своего интеллекта, серьезной компетентности, глубокой осознанности, высоком уровне духовного развития и т.д. Они отчаянно нуждаются в интеллектуальных барьерах, изолирующих их от «темных» масс. Неважно, будь то истинная культура или суррогаты, барьеры реально существуют, обозначая разделение людей на классы. «Элита» решительно изолируется от «охлоса».
В искусстве такая граница обозначается через противопоставление «низшей», «лубочной», «шариковской» культуры масс и культуры высокой, выделенной в классику и камерность. Последняя характеризуется как более сложная и утонченная. Она и в самом деле строится на более сложных психологических реакциях, она требует более сложного воспитания и обучения человека. Барьеры имеют четкие признаки. Искусство массовое и искусство эксклюзивное существуют как бы в разных мирах. Они словно отражают раскол мира на массовый ад и эксклюзивный рай.
Что-то в этом неправильно. Однако же, уберите массовую культуру и вручите людям классику, и массы воспримут это, как прямое ущемление их прав. Выходит, разделение искусства имеет свою основу не только в прихотях богачей, но и в особенностях восприятия людей бедных и необразованных. Одни не воспринимают попсу, другие не воспринимают классику. Это, похоже, уже накрепко засело в обществе…
«Физиономические модели» открыли совершенно иную реакцию людей, не свойственную обычному «полярному» отношению к искусству. Мы не увидели никакой разницы в реакциях на экспозицию, к какому бы социальному классу ни относился ее посетитель. Книгу отзывов одинаково заполняли и человек, вышедший из тюрьмы и едва вспоминавший буквы, и преподаватель художественного ВУЗа.
Получается, что «Физиономические модели» совмещают в себе и массовость, и элитарность одновременно. Попробуем подробнее рассмотреть это «возмущение энергий» в мире восприятия образов.
Претензии на элитарность выглядят следующим образом:
Во-первых, эти маски несут заряд философских текстов и буквально пропитаны интеллектуализмом. Посетители выставок пишут, что сами не замечали, как вовлекались в интенсивный мыслительный процесс. Они разглядывали работы и читали краткие подписи. Этого хватило, чтобы некоторые даже жаловались на интеллектуальную перегрузку, избыток осмыслений. Многие испытали интеллектуальный кайф и написали о своих впечатлениях целую книгу отзывов.
Как правило, маски построены так, что их смысловая изюминка занимает не визуальный центр, а спрятана, как бы образуя головоломку. Зритель не просто созерцает образы, а вовлекается в чтение философского текста.
Такая реакция людей основана на множестве психофизиологических и культурно-этнических механизмов. Их объяснение претендует на увесистый том.
Во-вторых, большинство работ является настолько сложными формами, что уже этим вовлекает людей в их пристальное разглядывание, изучение. И, по ходу, развеивают малейшие сомнения в их художественной ценности. Уж очень явно там сконцентрирован сложный труд. В этом плане, «Физиономические модели» можно рассматривать как полный антипод тем абстрактным работам, которые создаются за пару минут. (Хотя, есть и нарочито простые коллекции, построенные на несколько иной методологии).
Претендуя на художественную ценность, работа должна быть концентратом труда. Если у вас в кармане, к примеру, лежит вещь, которая создавалась в течение нескольких месяцев непрерывных усилий, она может быть смело отнесена к артефактам.
В-третьих, сам факт того, что образы – физиономические, делает их интерактивными. Зритель не просто созерцает маску, а вступает с ней в коммуникацию. Зритель не просто видит образ, а обнаруживает реально присутствующее осознанное существо и приобщается к его внутреннему миру. Это происходит бессознательно. Разворачивается дополнительная психологическая мерность. Этим художественная работа вызывает у посетителей удивление.
В-четвертых, образы, за редкими исключениями, являются ахроматическими. Цвет убран, как отдельная сенсорная система, зашумляющая восприятие формы. Цвет – один из самых злостных факторов «балаганного» искусства. Даже на уровне физиологической реакции цвет воздействует быстрее, чем форма. Образно можно сказать так: цвет кричит, а форма говорит.
В аристократической среде кричать неприлично…
В-пятых, «Физиономические модели» не демонстрировались публике до тех пор, пока направление не приняло зрелые формы. «Сырые» этапы развития, неизбежно присущие каждому автору, здесь просто скрыты. Никто не видел ранних форм. Отсюда возникает иллюзия, что автор чуть ли не с параллельного мира приперся – сразу готовым мастером.
Список претензий на «элитарность» и «эксклюзивность» можно продолжать. Единственное возражение, которое можно услышать, это, наверное, новизна проекта. Он не может претендовать на классику, ибо не прошел проверку временем и не оброс механизмами традиций. Но есть и масса иных доказательств. Да и время нынче течет с другой скоростью, некогда нынче веками проверять...
Однако, при столь нескромной претензии на элитарность, проекту «Физиономические модели» можно приписать и ряд «балаганно-массовых» признаков. Прежде всего, к этим маскам проявляют интерес и та публика, которая не просто далека от искусства, но и вообще не особо расположена к культуре. Такие люди с не меньшим интересом вовлекались в разглядывание экспозиции и сопутствующие этому психологические процессы. Они с одинаковым интересом пошли бы и в цирк, и на «Физиономические модели».
Вы часто созерцали такие, к примеру, размышления: «Как бы сегодня развлечься? Сходить в цирк или читануть «Метафизику» Аристотеля?» Маски разрывают шаблоны примерно так.
Почему "Физиономические модели" снимают противостояние между массовым и элитарным?
Все статьи
|
