Александр Катеруша
Лицо обладает двойственной идентичностью. Как часто бывает, в разных модальностях восприятия разворачиваются разные идентичности.
На уровне визуального восприятия человек воспринимает собственное лицо как некую выпуклую форму. В частности, он видит таковым свое отражение в зеркале. Такими же выпуклыми формами воспринимаются и лица других людей. С ними обычно включаются механизмы идентификации. Психологическое присоединение к ВЫПУКЛЫМ лицам других заставляет человека относить к таковым и свое собственное лицо. Это значит, что человек и на уровне самосознания идентифицирует свое лицо как выпуклую форму – она такая же, как и у всех. Глядя на себя глазами других, человек знает, что его лицо видят именно выпуклым.
Единственная часть лица, видимая без посторонней помощи – это часть носа. Он также воспринимается как выпуклая форма. Никаких сомнений не остается: визуальный образ собственного лица осознается человеком как выпуклая форма.
На уровне кинестетического сомовосприятия – картина совсем другая. Самоощущение лица на уровне кожных рецепторов и миорецепторов вырисовывает лицо как вогнутую форму. То, что мы называем непосредственным физическим сомоощущением человека, помещает его сознание в мир вогнутых форм. Он словно заполняет собой некий сосуд. Кинестетически лицо ощущается как вогнутая фигура.
Чтобы убедиться в этом, достаточно провести следующий эксперимент. Прижмите плотно ладони к лицу. Зафиксируйте их положение, и медленно отведите ладони от лица. Посмотрите, какая у них форма? Вогнутая.
Если перевести самоощущение лица из кинестетической модальности в визуальную, достаточно посмотреть на маску с обратной стороны.
Выпуклость и вогнутость форм проявляются относительно наблюдателя. Все зависит от того, по какую сторону поверхности фигуры он находится.
С лицом это проявляется, как нигде, явно. Визуально и кинестетически человек находится по разные стороны лица.
А здесь уже естественно напрашивается метафора зеркала. Она тем более уместна, что голографические негативы проявляются именно через взаимно выпуклые и вогнутые формы.
Мы можем представить себе поверхность лица как поверхность некоего зеркала. По разные его стороны располагаются сознание человека и внешний мир. Сознание ощущает себя как некую сущность, которая изнутри «наполняет» лицо. Внешний мир – то, что его окружает извне. Такая диспозиция «Наблюдатель – Внешний мир» имеет ряд интереснейших свойств. Давайте пройдемся по ним.
1. Лицо содержит двойственную информацию.
С одной стороны, оно выражает психическое состояние своего владельца. Все, что связано с его психической жизнью, на лице «написано»: от повадок, до духовных экстазов. Когда говорят об информативности физиономического образа, часто имеют в виду именно богатство психической жизни, которое он может выразить. Люди даже не осознают, сколько они получают информации друг о друге, просто видя лица.
С другой стороны, лицо содержит информацию о внешнем мире. По физиономии можно составить представление о среде, с которой имеет дело ее носитель. Стихии, в которых он действует, препятствия, которые преодолевает, другие существа, к коммуникации с которыми физиономия приспособлена и т.д.
Вообще, дуализм «человек и мир» так много использован в философии, что давно набил оскомину. Здесь мы видим лишь новый его аспект.
Две реальности – «внешняя» и «внутренняя». Они стоят по обе стороны зеркала–лица, и перегружают его своей семантикой. А ведь известно, что если две и более системы мыслятся как одна, создается каша. «Чтение по лицу» потому и кажется штукой мудрёной и запутанной. В нашем случае даже не система двойственна, а двойственен сам наблюдатель. ФИЗИОНОМИЯ ЕСТЬ ПОВЕРХНОСТЬ С ДВУМЯ НАБЛЮДАТЕЛЯМИ. Она одновременно и вогнутая, и выпуклая. Она отражает не просто свойства психики или свойства среды. Она отражает нечто более глубокое – устройство самого противостояния антиподов. Тут речь идет не о «картинках» по разные стороны зеркала. Речь идет о свойствах самого зеркала.
Чтобы разглядывать свойства зеркала, антиподы должны сделать шаг назад. Создав дистанцию, они превращают зеркало в объект. Этому препятствует другое свойство «зеркальности лица»:
2. Наблюдатель не осознает лицо как границу между сознанием и внешним миром. Наблюдатель переживает свое лицо как неотъемлемую часть самого себя. Это ощущение столь сильно, что человек идентифицируется даже с частью пространства вокруг своего тела. Это пространство пришлось расписать как набор дистанций – социальная, личная, физическая.
Представьте, что вы смотритесь в зеркало и считаете, что само зеркало – это часть вас. Вы словно погружены в зазеркалье, непосредственно в нем присутствуете. В случае с гладкой поверхностью обычного зеркала вам удастся разве что изобразить нарцисса, присосавшегося своему отражению. А вот если поверхность искривлена, вогнутая часть зеркала может вполне создать иллюзию вторжения в зазеркалье.
Итак, человек не осознает своего лица - зеркала как чего-то отдельного, так как сливается с ним. То же самое и с обратной стороной. Внешнее как некий «наблюдатель извне» видит не просто лицо, а выпуклую форму. Эта поверхность замкнута на самое себя, как и все физические объекты этого мира. Внешние наблюдатели считают лицо частью реальности.
Получается, что наблюдатели по обе стороны зеркала плотно прислонились к зеркалу и не видят его. И оба считают его частью себя. Они не осознают границы и не могут исследовать ее свойства. Такая вот каша получается.
В чань-буддизме, при описании сознания, используется метафора зеркала. Или, чаще, зеркальной поверхности воды. Считается, что вовлеченность человека в мир страстей усиливает рябь этой поверхности. Вплоть до шторма. Отражение от этого искажается. Но если поверхность зеркала идеальна, отражение является точным. Чистое сознание противостоит искажению мира и освобождается от него.
Если мы применим эту метафору по отношению к лицу, то получим еще одно свойство его «зеркальности»:
3. Лицо просветленного сознания не выразительно. Рябь и волны на поверхности зеркала – это и есть физиономический образ как таковой. И, чем сильнее наблюдатель вовлечен в реальность физического мира, тем больше «образности» в его лице. На пике этого процесса лицо превращается в игровую площадку для эмоций, страстей, демонстраций и т.д. Бурная физиономическая жизнь наполняет собой мириады игровых сюжетов, вовлекая в это зрителей.
Но лицо просветленного ничего этого не содержит. Оно изжило все бури и штормы, оно обрело покой, став гладью. Лицо стремится превратиться в плоскость, в поверхность сферы, в нечто такое, что могло бы быть разве что универсальной проективной средой, удобной для свободного сознания, способной к любой идентификации.
Но пока человек «прилип» к зеркалу собственного лица, ему предстоит крутить головоломки Майи, пытаться освободиться. Следующая особенность такой головоломкой наверняка является.
4. Кинестетическое восприятие своего лица совпадает с визуальным зеркальным отражением.
Переведем восприятие своего лица как вогнутой формы из кинестетической модальности в визуальную. То, что человек ощущает рецепторами кожи и моторики, попробуем увидеть глазами. Тогда перед нами предстанет не лицо, воспринимаемое другими. Человек увидит зеркальное отражение своего лица.
Глядя в зеркало, человек видит свое лицо в той же проекции, что и ощущает его кинестетически.
Разница только в том, что образ по ту сторону зеркала – выпуклый. Его левый глаз соответствует левому глазу исходного наблюдателя, а правый – правому. Зеркальный двойник имманентен кинестетическому образу.
А раз так, то можно сказать, что человек ощущает кинестетически не свое лицо, а лицо своего зеркального двойника. Фактически человек одновременно является и своим зеркальным двойником?
Все статьи
|
